Непридуманные истории Опции Подписка на тему Сообщить другу Версия для печати Скачать тему Подписка на этот форум Режимы отображения Древовидный Переключить на: Стандартный Переключить на: Линейный

[Litkevich Yuriy]

.....Был в командировке в Джибути. Проживал в шикарной гостиннице(за счёт конторы можно фсё!!! )...Ранее утро. Спускаюсь на ресепшен и вижу картину - возле огромного стеклянного стола на котором стоят вазы с живыми цветами стоит чел ,лет так за полтинник, очень напоминающий соотечественника в состоянии близком к зомби и разговаривает с цветами. Внезапно встаёт в стойку типа Брюс Ли и крошит две вазы руками а когда к нему бросаются охранники добивает ещё пять ногой и выбежав из хола ныряет в розарий!!! наступает зловещая тишина и только администратор вздыхает "Russian...." (источник)

[kwisp]

рассказик из книги "...расстерлять"

Пардон

Этого кота почему-то нарекли Пардоном. Это был страшный
серый котище самого бандитского вида, настоящее украшение
помойки. Когда он лежал на теплон палубе, в его зеленых глазах
сонно дремала вся его беспутная жизнь. На тралец его затащили
матросы. Ему вменялось в обязанность обнуление крысиного
поголовья.
- Смотри, сука, - пригрозили ему, - не будешь крыс ловить,
за яйца повесим, а пока считай, что у тебя пошел курс молодого
бойца.
В ту же ночь по кораблю пронесся дикий визг. Повыскакивали
кто в чем: в офицерском коридоре Пардон волок за шкирку
визжащую и извивающуюся крысу, почти такую же громадную, как и
он сам, - отрабатывал оказанное ему высокое доверие. На виду у
всех он задавил ее и сожрал вместе со всеми потрохами, после
чего, раздувшись как шар, рыгая, икая и облизываясь, он важно
продефилировал, перевалился через комингс и, волоча
подгибающиеся задние ноги и хвост, выполз
на верхнюю палубу подышать свежим морским воздухом,
наверное только для того, чтобы усилить в себе обменные
процессы.
- Молодец, Пардон! - сказали все и отправились досыпать.
Неделю длилась эта кровавая баня: визг, писк, топот
убегающих ног, крики и кровь наполняли теперь - матросские
ночи, а кровавые следы на палубе вызывали у приборщиков такое
восхищение, что Пардону прощалось отдельные мелочи жизии.
Пардона на корабле очень зауважали, даже командир разрешил ему
: появляться на мостике, где Пардон появлялся регулярно,
повадившись храпеть в святое для корабля время утреннего
распорядка. Он стал еще шире и лишь лениво отбегал в сторону
при встрече с минером.
Есть мнение, что минные офицеры - это флотское отродье с
идиотскими шутками. Они могут вставить коту в зад детонатор,
поджечь его и ждать, пока он не взорвется (детонатор,
естественно). Есть подозрение, что минные офицеры - это то, к
чему приводит офицера на флоте безотцовщина. Минер - это сучье
вымя, короче. Пардон чувствовал подлое племя на расстоянии.
- Ну, кош-шара! - всегда восхищался минер, пытаясь
ухватить кота, но тот ускользал с ловкостью мангусты.
- Ну, сукин кот, попадешься! - веселился минер. "Как же,
держи в обе руки" - казалось, говорил Пардон, брезгливо
встряхивая лапами на безопасном расстоянии.
Дни шли за днями. Пардон ловко уворачивался от минера,
давил крыс и сжирал их с исключительным проворством, за что
любовь к нему все возрастала. Однако через месяц процесс
истребления крыс достиг своего насыщения, а еще через какое-то
время Пардон удивил население корабля тем, что интерес его к
крысам как бы совсем ослабел, и они снова беспрепятственно
забродили по кораблю. Дело в том, что, преследуя крыс, Пардон
вышел на провизионку. И все. Боец пал. Погиб. Его, как и всякую
выдающуюся личность, сгубило изобилие. Его ошеломила эта
генеральная репетиция рая небесного. Он зажил, как у Христа под
левой грудью, и вскоре выражением своей обвислой рожи стал
удивительно напоминать интенданта. Пардон попадал в провизионку
через дырищу за обшивкой. Со всей страстью неприкаянной души
помоечного бродяги он привязался к фантастическим кускам
сливочного масла, связкам колбас полукопченых и к сметане.
Крысы вызывали теперь в нем такое же неприкрытое отвращение,
какое они вызывают у любого мыслящего существа. Вскоре
бдительность его притупилась, и Пардон попался. Поймал его кок.
Пардона повесили за хвост. Он орал, махал лапами и выл что-то
сквозь зубы, очень похожее на "мать вашу!".
Его спас механик. Он отцепил кота и площадно изругал
матросов, назвал их садистами, сволочами, выродками, скотами,
"бородавками маминой писи", ублюдками и суками.
- Отныне, - сказал он напоследок, - это бедное животное
будет жить в моей каюте.
Пардон был настолько умен, что без всяких проволочек тут
же превратился в "бедное животное". Свое непосредственное
начальство он теперь приветствовал распушенным хвостом,
мурлыкал и лез на колени целоваться. Механик, бедный старый
индюк, впадал в детство, сюсюкал, пускал сентиментальные пузыри
и заявлял в кают-компании, что теперь-то уж он точно знает,
зачем на земле живут коты и кошки: они живут, ч; об дарить
человеку его доброту.
Идиллия длилась недолго, она оборвалась с выходом в море
на самом интересном месте. С первой же полной стало ясно, что
Пардон укачивается до безумия. Как только корабль подняло вверх
и ухнуло вниз, Пардон
понял, что его убивают. Дикий, взъерошенный, он метался по
каюте механика, прыгал на диван, на койку, на занавески,
умудряясь ударяться при этом об подполок,
об стол, об пол и орать не переставая. Останавливался он
только затем, чтоб, расставив лапы, блевануть
куда-нибудь в угол с пуповинным надрывом, и потом его
вскоре понесло изо всех дыр, отчего он носился, подскакивая от
струй реактивных. В разложенный на столе ЖБП - журнал боевой
подготовки - он запросто нагадил, пролетая мимо. От страха и
одиночества мечущийся Пардон выл, как издыхающая гиена.
Наконец дверь открылась, и в этот разгром вошел мех. Мех
обомлел. Застыл и стал синим. Несчастный кот с плачем бросился
ему на грудь за спасением, мех отшвырнул его и ринулся к ЖБП.
Было поздно.
- Пятимесячный труд! - зарыдал он, как дитя,
обнимая свое теоретическое наследие, изгаженное при-
цельным калометанием. - Пятимесячный труд!
Пардон понял, что в этом человеке он ошибся: в нем
сострадания не наблюдалось; и еще он понял, что его, Пардона,
сейчас будут бить с риском для жизни кошачьей, - после этого он
перестал укачиваться.
Мех схватил аварийный клин и с криком "Убью гада!"
помчался за котом. За десять минут они доломали в каюте все,
что в ней еще оставалось, потом Пардон вылетел в иллюминатор,
упал за борт и сильными рывками поплыл в волнах к берегу так
быстро, будто в той прошлой помоечной жизни он только и делал,
что плавал в шторм.
Мех высунулся с клином в иллюминатор, махал им и орал:
- Вы-д-ра-а-а!!! У-бь-ю-ю-ю! Все равно най-ду-у! Кок-ну-у!
До берега Пардон доплыл.


Сапог и трап

Капитан первого ранга Сапогов (кличка Сапог), хам, пьяница и зам командира дивизии по боевой подготовке, бежал на лодку. Рядом с ним вприпрыжку, еле успевая, бежал ученый из Севастополя. Он был совершенно не подготовлен к тому, что на флоте так носятся. Тяжко дыша и стараясь забежать перед
Сапогом, он все пытался заглянуть ему в глаза. Ученый интересовался трапами. Он должен был выдумать такой трап, который был бы настоящим подарком для флота. Для этого он и
приехал, чтоб пристально изучить запросы и нужды флота. Пристально не получалось. Его пристегнули к Сапогу, а тот постоянно куда-то бежал. Вот и сейчас он очень опаздывал, до
зуда чесоточного опаздывал.
- А... какой вам нужен трап? - вырывалось из научной груди со столетним хрипом.
- Трап? Я ж тебе говорю, легкий, прочный, чтоб усилием
шести человек: раз - и в сторону, - бежал вперед пьяница, хам и зам командира дивизии.
Времени ни капли, он даже ныл на бегу. С минуту они бежали молча, ученый обсасывал информацию.
- Ну, а все-таки? Какие особенности должны быть?.. Как вы считаете?
- У кого? У трапа? Ну, ты... я ж тебе говорю: легкий, прочный, чтоб шесть человек с пирса на пирс...
"Скорей, скорей, - гнал себя Сапог, вечно в диком цейтноте, - а тут еще наука за штаны цепляется". Он прибавил темп. Через минуту его нагнал ученый.
- Ну, а все-таки, как вы считаете?.. что он должен иметь в первую очередь?
- Кто? Трап?
Зам командира дивизии, пьяница и хам резко затормозил. Природный цвет у него был красный. Рачьи глаза
уставились на ученого. Потом он взял его за галстук и придвинулся вплотную. Неожиданно для науки он завизжал:
- Кле-па-ный Ку-ли-бин!!! Я тебе что сказал? Легкий, прочный, чтоб шесть человек с разгону его хвать - и на горбяку; и впереди своего визга, вприпрыжку, километрами неслись, радостно жопы задрав. Ты чего, наука? Вялым Келдышем, что ли, сделан? А? Чего уставился, глист в обмороке? Откуда ты взялся,
ящур? Тебе ж сдохнуть пора, а ты все трапы изобретаешь. Присосались к Родине, как кенгурята к сисе. Не оторвешь, пока не порвешь. Облепили, ду-ре-ма-ры...
И так далее, и так далее. В направлении уменьшения количества слов, букв и культуры. Сапог остановился, когда культуры совсем не осталось, а букв осталось всего три. Он перевел дух и сложил три буквы в последнее слово, короткое как кукиш.
Ученый окаменел. В живом виде он такие слова в свою сторону никогда не слышал.
Увидев, что ученый окаменел. Сапог бросил его со словами: "Охмурел окончательно, не обмочился бы" - и убежал на дудящий вовсю пароход.
Когда он пришел из автономки, его ждал трап. По нему можно было наладить двустороннее движение. Весил он ровно на тонну больше того, что могут, надорвавшись, поднять шесть человек.
- Где этот Кулибин? - завопил Сапог, увидев трап и пнув его с размаху ногой.
- Разрубить на куски и Отправить в Севастополь. Откуда это взялось, я спрашиваю, с чьей подачи?
Он долго еще мотался по пирсу, а рядом виновато суетился и во все вникал дежурный по дивизии.